Этнографическая деревня На Ключах реки Псёл

Я очень благодарна организаторам, которые помогли поднять исчезнувшую деревню Кострома, родину моего отца Анисимова Степана Денисовича, ст. лейтенанта, пропавшего без вести в районе Прохоровки в июле 19841 года и моей бабушки - Филимоновой Федоры Ивановны. Я очень люблю этот край, где мне пришлось перенести с 1941-го года все тяготы курской битвы и немецкой оккупации, о чем я ныне написала в своем рассказе под редакцией Макса Скромова "Воспоминание мамы о войне". Низкий вам поклон от меня и внуков моего отца.

Я помню все, хотя мне было мало лет, когда отец, уходя на фронт, отправил нас в деревню Кострома к своей матери Филимоновй Федоре Ивановне. Мне было три с половиной года, а сестренке - 2 года. Был июль 1941 года, Прохоровку уже бомбили. А дальше вы знаете - война, оккупация, освобождение в 1943 году и вместе с этим - черные трубы деревни. Все фотографии достоверные, я сама жила в такой хате с соломенной крышей. Вышитые рушники, красивые лоскутные одеяла, подзорники - все это правда. Прялки ткацкие станки, у кого мужья уходя на фронт, закопали - все это было.

По мужу я Выборова Таисия Степановна, живу на Дальнем Востоке в Хабаровском крае и всю жизнь страдаю по тем местам, что создала природа Белгородщины

Я - Выборова-Анисимова Таисия Степановна - в начале июля 1941 года попала в Кострому Прохоровского района тогда еще Курской области. В деревне жила моя бабушка, Филимонова Федора Ивановна и дедушка Филимонов Василий Тимофеевич. Отец мой - единственный сын бабушки, лейтенант, командир роты связи, пропал без вести в июле 1941 года. А мы с мамой и сестренкой увидели все ужасы войны и немецкой оккупации до освобождения в 1943 году. Может, меня помнят.

Так хотелось бы побывать на могиле моих родных, посетить памятные места в деревне, побывать на прохоровском поле. Все это снится мне, хотя прошло много лет: бои, поле боя, разбитые танки, самолеты и бесконечные ряды раненых бойцов и женский плач, и молоко, которое подавали бойцам женщины - все это у меня перед глазами до сих пор. Я всю сознательную жизнь ищу захоронение моего отца, но кроме повторного извещения о том, что он пропал без вести, так и нет ничего, а так бы хотелось возложить цветы.

Я, Анисимова Таисия Степановна, описала события тех лет в селе Кострома Прохоровского района Прелестненского сельсовета. В 1943 году шли ожесточенные бои, наша деревня была на пути освободительных боев. Мы (население) бежали в направлении хутора Кострома, но от войны невозможно было спрятаться - мы оказались в блиндаже вблизи от поля боя, чудом мы остались живы. И вот освобождение, мы по обочине дороги возвращаемся домой, но домой - это неверно сказано, потому как мы пришли к ерным трубам сгоревших хат - был сплошной женский крик. Об этом я написала в своем рассказе.

После освобождения землю стали освобождать от разорвавшихся снарядов, многие из них лежат еще до сих пор в земле. А мы, дети, помогали взрослым хоронить останки солдат в братской могиле. Я бы хотела узнать, нет ли на памятнике братской могилы имени моего отца, Анисимова Степана Денисовича, ст. лейтенанта, командира роты связи. Его имя занесено в книгу памяти по белгородской обл том 4.

Смотрю на фотографии и будто это я там нахожусь, только маленькая. Такая же хата - мазанка с соломенной крышей только с одним окном, в которое зимой невозможно было что- либо увидеть - окно обрастало льдом. По ручьям с очень сильным течением и очень холодной обжигающей ноги водой мы пытались переходить, но силенок не хватало. А на горе рос куст смородины и земляника - наше лакомство. А дальше яры с очень красивыми темно-синими колокольчиками и божьей травкой с необыкновенным запахом, не знаю, сохранилось ли все это. На лугу протекала речка, где мы купались все лето, буквально с утра до вечера. И все это и сейчас мне снится. ВСЕ это я описала в своем рассказе в 2012 г. хорошо бы если наша молодежь прочитала все это.

Бабушка. Деревня Кострома в семи километрах от Прелестное и в 15-ти от станции "Прохоровка". По тем разделениям на колхозы наш колхоз носил имя Сталина, сельсовет был Прелестненский, а район Прохоровский тогдашней Курской области. Моя бабушка прожила в этой деревне всю свою жизнь. Когда-то это было поместье Константина Питры. В то время в 40-х годах я была слишком маленькой, чтобы узнать побольше об этом человеке, но мне немного повезло. После работы в поле наши мамы и бабушки встречали вечернию зарю на лужайке перед хатами и землянками и слушали рассказы более старших женщин. Дети, наигравшись в войну, здесь же крутились, и мне удавалось услышать то, чего многого я не понимала. Там всегда присутствовала наша соседка (Зайцева). Она, оказывается, прислуживала в поместье, и, конечно, многое знала об их жизни. А я еще со своим детским умом сделала из ее рассказов свои выводы, что помещик был хорошим человеком и напрасно его раскулачили те, кто ленился работать, она их называла голодранцами.... Женщины рассказывали, как до войны они жили хорошо, много было садов, домашних животных, все работали на земле - сеяли, жали хлеб, молотили, всего было вдоволь. А я и сама успела это рассмотреть, когда фронт еще не подошел к нашей деревне. Я помню большую хату с одной жилой комнатой, загнетку и длинный проход в помещение с печкой, а дальше - в коровник.

Бабушка ходила по этому коридору доить коров, следить за появившимися бычками или телочками (это было так свято, что несколько дней семья не спала, караулила роженицу - корову). Кроме коров у бабушки были овцы, куры, гуси и прочая живность. А какой пышный хлеб она доставала из печи.
Моя бабушка Федора была статной, чернобровой, с большими черными глазами; красавицей. Женщины, ее подруги, обращаясь к ней, говорили: "Фядора, гляди как твоя внучка Тайка вся в тебя, ох и красавица будет". На что бабушка улыбалась довольная и приговаривала: "Хоть бы одним глазком посмотреть" (в то время она уже ничего не видела)... У деревенских речь состояла из чисто русского диалекта (например, куриса, яйсо, щерт тябя забяри и т. д.) и украинского. Песни в основном пелись на смешанном украинском языке: "посеяли огирочки...", "ой ты хмилю-хмилю" и другие, и это не удивительно: Харьков, можно сказать, был рядом, Старый Оскол, тем более Таволжанка... Статная деревенская красавица, работница и в поле и на току, ловко молотила зерно цепами, а когда она несла воду на коромысле, все ею любовались, а как вязала ловко она снопы... Певунья, любительница потанцевать, она сразу же обратила на себя внимание пришедшего со второй мировой Василя... Добрее и лучше этого дедушки я не видела в жизни своей...

Июль - самый прекрасный месяц на Белгородчине! Колосятся хлеба, пахнет свежескошенной травой, в садах пахнет белым наливом. Но сады были не у всех. И не только потому, что немцы уничтожили деревья. Было у нас в стране такое вот решение правительства /а может местных правителей/ - брать налог с каждого деревца, и потому у нас в огороде был лишь только куст белой смородины. На меже, помню, стояла одна-единственная яблоня - лакомство и нас, и соседских ребят. Но ее пришлось срубить, чтобы окончательно не поссориться с соседями - не знали, чья же эта яблоня... А чем платить, когда в семье я не видела ни бумажных, ни металлических рублей. Это было после освобождения, страна и колхозы, можно сказать, выживали...

Здравствуйте ))) вот хотим посетить деревню Кострома ))) в какое время можно посетить это место, и как с вами связаться )) график работы деревни ))